А Вы отдельные опусы из блога перепечатывайте на форуме, особенно впечатления оставшихся на Украине Всем будет интересно, кто еще пока не заходит к Вам.
Натыголден очень не хватает на форуме. Будет случай, передавайте привет!
Книги
- SLON
- giant2010(sobaka)ya.ru
- Сообщения: 28293
- Зарегистрирован: 16 ноя 2010, 14:35
- Репутация: 6294
- Откуда: Хургада-Москва-Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
Независимый некоммерческий Форум владельцев недвижимости в Египте защита прав собственников. Фото видео чат с соседями по Египту новости недвижимости акулы Красного моря происшествия АРЕ. Поможем купить квартиру продать сдать снять недвижимость в Египте оформить меблировать! Telegram +2OI2223б25I8 Viber Whatsapp Алексей SLON
- Vsevolod
- Колоссальный Кальмар
- Сообщения: 324
- Зарегистрирован: 26 сен 2011, 07:43
- Репутация: 5
- Откуда: Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
Ваш форум все-таки египетский. Этим он и интересен. Политизация, при всем моем уважении к Вашей жизненной позиции, не для этого форума. В инете достаточно площадок для виртуальных "боев" (можно и без кавычек, идет же война, информационная война...). В миру, если общение с кем-либо тебе неинтересно, ты игнорируешь его, либо вы вовсе не пересекаетесь в силу разных интересов. На форуме это сделать сложнение, и для того, чтобы игнорировать кого-либо, вынужден покидать форум, лишая себя при этом значительного объема действительно полезной и актуальной информации. В любом случае, это Ващ форум и Вы, и только Вы, вправе выбирать тематику, цели, аудиторию... Сегодня Ваш форум не нуждается в поддержании его жизнедеятельности любой ценой. Это мощный информационный ресурс, с основательно занятой нишей и своими читателями. Спасибо.SLON писал(а): ↑02 янв 2015, 14:09
А Вы отдельные опусы из блога перепечатывайте на форуме, особенно впечатления оставшихся на Украине
- SLON
- giant2010(sobaka)ya.ru
- Сообщения: 28293
- Зарегистрирован: 16 ноя 2010, 14:35
- Репутация: 6294
- Откуда: Хургада-Москва-Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
Речь и не идёт о каких-то действиях для продвижения форума.Vsevolod писал(а): ↑03 янв 2015, 13:23
Ваш форум все-таки египетский. Этим он и интересен. Политизация, при всем моем уважении к Вашей жизненной позиции, не для этого форума. В инете достаточно площадок для виртуальных "боев" (можно и без кавычек, идет же война, информационная война...). В миру, если общение с кем-либо тебе неинтересно, ты игнорируешь его, либо вы вовсе не пересекаетесь в силу разных интересов. На форуме это сделать сложнение, и для того, чтобы игнорировать кого-либо, вынужден покидать форум, лишая себя при этом значительного объема действительно полезной и актуальной информации. В любом случае, это Ващ форум и Вы, и только Вы, вправе выбирать тематику, цели, аудиторию... Сегодня Ваш форум не нуждается в поддержании его жизнедеятельности любой ценой. Это мощный информационный ресурс, с основательно занятой нишей и своими читателями. Спасибо.
Политизация нашей сегодняшней жизни устроена не нами, я всего год назад интересовался происходящим на Украине в тысячу раз меньше. Живут наши соседи, и дай Бог им. Нас вынудили интересоваться тем, что происходит сейчас в этой сумеречной зоне, потому что это в одном шаге от нас.
Будь это далёкие острова Зелёной Жабы, или ещё где, и не будь там людей, относящих себя к русскому миру, вряд ли бы нас всех интересовало, что там происходит. Мир сложен и многообразен, а мы - не политические обозреватели, чтобы интересоваться всем.
Совсем другое дело - территория Украины.
Если там и впрямь встанут базы НАТО (в чём я лично очень сомневаюсь), то России - крышка. Придётся воевать с Пендостаном в любом случае, поскольку иначе они нас раздавят.
Вот почему эта тема волнует нас даже на египетском форуме.
И именно поэтому впечатления очевидца, человека, который сам только что оттуда, и у которого информация из первых рук, наиболее ценна.
Одно дело, СМИ, которые не могут быть не ангажированы теми или иными силами, и возможно, где-то приукрашивают, где-то нагнетают.
Другое дело - личные впечатления человека из гущи событий.
Так что если соберетесь что-то написать, буду рад.
И не бойтесь кого-нибудь обидеть, равно как и того, что кто-то попытается "наехать" на Вас за Ваше мнение.
Взять меня для примера.
Я никого и ничего не боюсь уже лет 25. Меня не очень волнует, кто и что думает обо мне. И никогда вообще не волновало, поверьте. Ничуть от этого не страдаю. Хотя я всегда внимательно слушаю людей, которые умнее меня хотя бы в какой-то малости, и уж тем более, если они знают намного больше меня. И делаю из услышанного свои выводы. Но редко ошибаюсь. Так сложилось.
Наверное, поэтому мне сложно понять людей, которые боятся высказать свою жизненную позицию из опасения, что кто-то будет смеяться, или кто-то будет от злости скрежетать зубами.
Герой Высоцкого - капитан Жеглов сказал об этом очень правильные слова: "Ты на меня зубами не скрипи, ты хоть их до корней сотри, мне на это тьфу! - и растереть."
В конце концов, в споре рождается истина?
Последний раз редактировалось SLON 03 янв 2015, 15:26, всего редактировалось 1 раз.
Независимый некоммерческий Форум владельцев недвижимости в Египте защита прав собственников. Фото видео чат с соседями по Египту новости недвижимости акулы Красного моря происшествия АРЕ. Поможем купить квартиру продать сдать снять недвижимость в Египте оформить меблировать! Telegram +2OI2223б25I8 Viber Whatsapp Алексей SLON
- SLON
- giant2010(sobaka)ya.ru
- Сообщения: 28293
- Зарегистрирован: 16 ноя 2010, 14:35
- Репутация: 6294
- Откуда: Хургада-Москва-Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
ЛЕВ ТОЛСТОЙ. ЦИТАТЫ.
.
20 цитат Льва Толстого, которые откроют его вам с новой стороны.
***
Он был первым, кто отказался от авторского права, был противником государственной системы, а за отрицание религиозных авторитетов его отлучили от церкви. Он отказался от Нобелевской премии, ненавидел деньги и выступал на стороне крестьян. Таким его не знал еще никто. Его имя — Лев Толстой.
1. Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.
2. Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.
3. Все приходит к тому, кто умеет ждать.
4. Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
5. Сильные люди всегда просты.
6. Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.
7. Всегда кажется, что нас любят за то, что мы так хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
8. Без любви жить легче. Но без нее нет смысла.
9. У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю все, что у меня есть.
10. Мир движется вперед благодаря тем, кто страдает.
11. Величайшие истины — самые простые.
12. Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное.
13. Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.
14. Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.
15. Зло только внутри нас, то есть там, откуда его можно вынуть.
16. Человек должен быть всегда счастливым; если счастье кончается, смотри, в чем ошибся.
17. Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас — просто расти в любви.
18. Все строят планы, и никто не знает, проживет ли он до вечера.
19. Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.
20. Одно из самых удивительных заблуждений — что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.
P.S. На своиx лекцияx Владимир Набоков использовал следующий прием. Он закрывал в помещении все шторы, добиваясь полной темноты. «На небосклоне русской литературы вот это Гоголь», — и в конце зала вспыхивала лампа. «Вот это Чехов», — на потолке загоралась еще одна звезда. «Это Достоевский», — щелкал выключателем Набоков. «А вот это — Толстой!» — лектор распахивал драпировку окна, и помещение заливал слепящий солнечный свет.
ht---tps://cont.ws/@artads/655191
.
20 цитат Льва Толстого, которые откроют его вам с новой стороны.
***
Он был первым, кто отказался от авторского права, был противником государственной системы, а за отрицание религиозных авторитетов его отлучили от церкви. Он отказался от Нобелевской премии, ненавидел деньги и выступал на стороне крестьян. Таким его не знал еще никто. Его имя — Лев Толстой.
1. Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.
2. Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.
3. Все приходит к тому, кто умеет ждать.
4. Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
5. Сильные люди всегда просты.
6. Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.
7. Всегда кажется, что нас любят за то, что мы так хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
8. Без любви жить легче. Но без нее нет смысла.
9. У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю все, что у меня есть.
10. Мир движется вперед благодаря тем, кто страдает.
11. Величайшие истины — самые простые.
12. Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное.
13. Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.
14. Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.
15. Зло только внутри нас, то есть там, откуда его можно вынуть.
16. Человек должен быть всегда счастливым; если счастье кончается, смотри, в чем ошибся.
17. Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас — просто расти в любви.
18. Все строят планы, и никто не знает, проживет ли он до вечера.
19. Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.
20. Одно из самых удивительных заблуждений — что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.
P.S. На своиx лекцияx Владимир Набоков использовал следующий прием. Он закрывал в помещении все шторы, добиваясь полной темноты. «На небосклоне русской литературы вот это Гоголь», — и в конце зала вспыхивала лампа. «Вот это Чехов», — на потолке загоралась еще одна звезда. «Это Достоевский», — щелкал выключателем Набоков. «А вот это — Толстой!» — лектор распахивал драпировку окна, и помещение заливал слепящий солнечный свет.
ht---tps://cont.ws/@artads/655191
Независимый некоммерческий Форум владельцев недвижимости в Египте защита прав собственников. Фото видео чат с соседями по Египту новости недвижимости акулы Красного моря происшествия АРЕ. Поможем купить квартиру продать сдать снять недвижимость в Египте оформить меблировать! Telegram +2OI2223б25I8 Viber Whatsapp Алексей SLON
- SLON
- giant2010(sobaka)ya.ru
- Сообщения: 28293
- Зарегистрирован: 16 ноя 2010, 14:35
- Репутация: 6294
- Откуда: Хургада-Москва-Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
Провидец Салтыков-Щедрин: 195 лет назад родился великий русский писатель
Валерий Бурт
1 февраля 2021 г. 21:27:12
Этот человек был личностью огромного величия и таланта. Он оставил крупное литературное наследие – романы «История одного города», «Господа Головлевы» «Губернские очерки», комедию «Смерть Пазухина», сказки, рассказы, иные произведения. Читатели преклонялись перед ним, уважали не только как художника, но и как человека. Один из них даже назвал Салтыкова-Щедрина «святым старцем». Писатель ронял слезы, читая это письмо…
Стариной веет от имени-отчества писателя: Михаил Евграфович. И облик имел «старорежимный» – на портрете Ивана Крамского он с окладистой бородой, одетый в черное. Глаза смотрят внимательно, колко, пальцы упорно сцеплены. Характер, видно, был у писателя не простой. Да и литературные вещи, им написанные, не дают в том усомниться. Салтыков-Щедрин, выходец из дворянского рода, рожденный в родительском имении в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии, много лет носил чиновничий мундир. Занимал должности вице-губернатора в Рязани и Твери, был председателем казенной палаты в Пензе, Туле и Рязани.
Служил исправно, однако начальству в рот не смотрел, расположения не искал. Довольствовался немногим, с презрением смотрел на лизоблюдство, ложь, мздоимство, царящие в чиновничьей среде. Стал их описывать, увлекся. Творил с удовольствием, покрывал тексты густым слоем сарказма и сатиры. Посмеивался: «Всякому безобразию есть свое приличие». Сокрушался: «Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду».
Салтыков-Щедрин запечатлел нравы давно ушедшей России: ловких и прытких титулярных советников, коллежских асессоров, столоначальников, губернских секретарей и прочих господ, напускавших на себя значительность, часто – при малой результативности.
Читать его творения – словно глядеть в замутненное, надтреснутое зеркало минувшего. Однако же, нет-нет, да мелькнет в словесах Михаила Евграфовича что-то до боли знакомое. И ловишь себя на мысли, что стойкий чиновничий типаж не вымер, как мамонт, а сохранился до нынешних времен. Одежды другие, костюмы и прически иные, но – то же плутовство в глазах, рука так же привычно тянется за взяткой…
Иные современные правители походят на обитателя города Глупова, но важничают, надувают щеки, издают реляцию за реляцией. Изумляться не приходится, ибо привычно-с. В точности по Салтыкову-Щедрину: «Страшно, когда человек говорит и не знаешь, зачем он говорит, что говорит и кончит ли когда-нибудь».
Некоторые герои Салтыкова-Щедрина узнавали себя в его творениях. Одни негодовали, когда обжигались, наткнувшись на остроту его иронии, другие делали вид, что ничуть не обижены. Но были и делавшие вид, что они тут вовсе ни при чем.
«В одном из своих очерков М.Е. вывел тип государственного деятеля, который не столько радел о деле, как заботился о том, чтобы все думали, что он делает дело, – вспоминал писатель Николай Успенский. – Окна кабинета этого деятеля выходили на улицу, по которой то и дело ездили всевозможные чины различных ведомств. Для того чтобы проезжающие думали, что он все ночи напролет занимается делами, деятель никогда не тушил по ночам в своем кабинете лампы, хотя сам в это время даже мысленно не присутствовал за письменным столом.
Одно из высокопоставленных в служебной иерархии лиц узнало себя в этом очерке. Случай вскоре свел их с Щедриным с глазу на глаз.
– А, Михаил Евграфович! – обратилось к Щедрину лицо, – очень рад вас видеть! Читал, батенька, читал ваш рассказец! Подали вы меня под красивым соусом! Ну, а теперь под каким еще соусом намереваетесь вы меня подать?
– Ах, ваше сиятельство! – отвечал Щедрин. – Вы и без всякого соуса слишком хороши...»
Боялись острого пера писателя многие, даже те, кого он обрисовывать и не собирался. Однажды к нему явился некий врач и с порога стал негодовать, зачем он хочет его вывести в своем рассказе. Хозяин удивился и сказал, что у него и в мыслях такого не было, тем более, что он первый раз видит пришельца.
Гость рассказал, что бросил женщину, с которой делил жилище, и та пригрозила ему пожаловаться писателю, с которым будто была знакома. И добавила, что он «разделает коварного изменника».
Бедный врач до того перепугался, что прибежал оправдываться перед Щедриным и умолял не губить его. Разумеется, Михаил Евграфович успокоил пришельца, и эскулап ушел, облегченно вздохнув.
Салтыков-Щедрин хоть и ругал российские нравы, но саму родину почитал: «Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России».
Писателей-соотечественников, живущих за границей, не жаловал, в том числе Тургенева. Ценил Ивана Сергеевича за литературный дар, но не упускал случая съязвить в его адрес. И не просто, а хлестко: «Типичный литературный барин и умелый литературный болтунище».
Салтыков-Щедрин за словом в карман не лез, коллег огорошивал суровыми, а порой и грубыми словами. Действовал согласно своим же принципам: «В критике необходимо предельное обнаружение сути резким словом, без никаких смягчений вежливости».
Салтыков-Щедрин любил Некрасова как поэта, но не одобрял его «комильфотность», «барственность», страсть к картам. А вот над Фетом откровенно насмехался, зачислив его в число второстепенных русских поэтов, отдав ему в той сомнительной когорте одно из видных мест. Писал: «Большая половина его стихотворений дышит самою искреннею свежестью, а романсы его распевает чуть ли не вся Россия, благодаря услужливым композиторам, которые, впрочем, всегда выбирали пьески наименее удавшиеся...»
Даже создателя «Войны и мира» насупленный Михаил Евграфович не щадил: «Толстой говорит о вселюбии, а у самого 30 тысяч рублей доходу, живет для показу в каморке и шьет себе сапоги, а в передней – лакей в белом галстуке, это, дескать, не я, а жена…»
Салтыков-Щедрин всю жизнь трудился, не покладая рук: не только сочинял, но и тянул на себе, как бурлак, журнал «Отечественные записки». В 70-е годы XIX века цензура неизменно называла это издание и журнал «Дело» наиболее «вредным», демократическим изданием. Цензоры не давали спуска салтыковскому журналу, но и редактор порой показывал зубы.
Но все же проиграл радетелям государственной нравственности: в 1884 году «Отечественные записки» закрыли. Писатель был страшно удручен…
Язык писателя не только своеобразен, саркастичен и остроумен, но и блещет новизной. Он «поселил» в русском языке новые слова – такие, как «благоглупость», «белибердоносец», «головотяп». Среди неологизмов Салтыкова-Щедрина – «злопыхательство», «мягкотелость», «пенкосниматель». Эти и другие слова не заросли мхом и бурьяном забвения, ходят между людьми, попадают в тексты, словом, работают.
Закончив «Пошехонскую старину», Михаил Евграфович был очень слаб, его измучили недуги, к тому же надо было хлопотать об издании своего собрания сочинений. И все же он нашел в себе силы приступить к новому произведению под названием «Забытые слова». «Были, знаете, слова, – говорил писатель незадолго до смерти, – ну, совесть, отечество, человечество... другие там еще... А теперь потрудитесь-ка их поискать! Надо же напомнить...»
По свидетельству издателя Лонгина Пантелеева, «Забытые слова» «были совсем готовы, то есть, обдуманы, оставалось только написать». Однако смерть остановила начатую работу на первой же странице. Та страница стала последней для Салтыкова-Щедрина.
…При жизни его не только хвалили, но и поругивали. К примеру, с желчью писал о Салтыкове-Щедрине писатель Дмитрий Писарев: «…его произведения в высшей степени безвредны, для чтения приятны и с гигиенической точки зрения даже полезны, потому что смех помогает пищеварению, тем более что к смеху г. Щедрина, заразительно действующему на читателя, вовсе не примешиваются те грустные и серьезные ноты, которые слышатся постоянно в смехе Диккенса, Теккерея, Гейне, Берне, Гоголя и вообще всех... действительно замечательных юмористов…»
А вот критик Александр Скабичевский, оказался не только зорче многих, но и стал провидцем: «…в лице г. Щедрина мы имеем сатирика, который, наверное, будет, со временем, беспристрастными судьями-потомками поставлен не только на одну высоту с Гоголем, но во многих отношениях выше его…»
Но бывало, что сначала Салтыкова-Щедрина не жаловали, а потом мнение о нем меняли. Такая метаморфоза произошла с философом Василием Розановым. Поначалу в своем мемуарно-размышлительном сочинении «Уединенное» он писал, что сатирик, «как «матерой волк» он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу». Там же называл писателя «ругающимся вице-губернатором».
И литературный дар Салтыкова-Щедрина философ оценивал не слишком высоко. Он считал, что основные его читатели – чиновники. Описывая картину Ильи Репина «17-е октября», посвященную народному ликованию по случаю выхода царского манифеста 1905 года, философ отмечал, что один из персонажей полотна, «чиновник в форме», «громко поющий песню «о ниспровержении правительства», «начитался Щедрина».
Почему философ не жаловал писателя, объяснил известный литературный критик Павел Басинский: «Конечно, у Розанова были и свои «политические» причины не любить Щедрина. Он сотрудничал с консервативной газетой «Новое время», а Щедрин вместе с Некрасовым возглавлял либеральный журнал «Отечественные записки». Но главное не «политика».
За Щедриным утвердилась слава писателя и публициста, который в России видит одно непроходимое болото, дремучий лес, из которых русским никогда не выбраться в силу не только специфики русской власти, но и национального характера ее народа. И сегодня Щедрин является кладезем крылатых фраз для людей, которые понимают Россию именно так».
Однако на склоне жизни Розанов, словно очнувшись от сна, писал: «Целую жизнь я отрицал тебя в каком-то ужасе, но ты предстал мне теперь в своей полной истине. Щедрин, беру тебя и благославляю. Проклятая Россия, благословенная Россия».
…Тело Салтыкова-Щедрина давным-давно при огромном числе провожающих было предано земле в петербургском некрополе.
Но продолжает жить его бунтарский дух, актуальны изречения, ибо они не устарели, а по-прежнему уместны для характеристики ситуации и в современной России. Взять хотя бы это: «Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена – переходные.
Или такое: «Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления».
Подобное происходит едва ли не каждый божий день. Читаешь свежие новости, а сквозь забор букв рисуется насмешливый облик Михаила Евграфовича, много лет назад изрекшего: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?»
Так было, так, увы, и есть. Провидец, однако, был господин Салтыков-Щедрин отменный.
Валерий Бурт
1 февраля 2021 г. 21:27:12
Этот человек был личностью огромного величия и таланта. Он оставил крупное литературное наследие – романы «История одного города», «Господа Головлевы» «Губернские очерки», комедию «Смерть Пазухина», сказки, рассказы, иные произведения. Читатели преклонялись перед ним, уважали не только как художника, но и как человека. Один из них даже назвал Салтыкова-Щедрина «святым старцем». Писатель ронял слезы, читая это письмо…
Стариной веет от имени-отчества писателя: Михаил Евграфович. И облик имел «старорежимный» – на портрете Ивана Крамского он с окладистой бородой, одетый в черное. Глаза смотрят внимательно, колко, пальцы упорно сцеплены. Характер, видно, был у писателя не простой. Да и литературные вещи, им написанные, не дают в том усомниться. Салтыков-Щедрин, выходец из дворянского рода, рожденный в родительском имении в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии, много лет носил чиновничий мундир. Занимал должности вице-губернатора в Рязани и Твери, был председателем казенной палаты в Пензе, Туле и Рязани.
Служил исправно, однако начальству в рот не смотрел, расположения не искал. Довольствовался немногим, с презрением смотрел на лизоблюдство, ложь, мздоимство, царящие в чиновничьей среде. Стал их описывать, увлекся. Творил с удовольствием, покрывал тексты густым слоем сарказма и сатиры. Посмеивался: «Всякому безобразию есть свое приличие». Сокрушался: «Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду».
Салтыков-Щедрин запечатлел нравы давно ушедшей России: ловких и прытких титулярных советников, коллежских асессоров, столоначальников, губернских секретарей и прочих господ, напускавших на себя значительность, часто – при малой результативности.
Читать его творения – словно глядеть в замутненное, надтреснутое зеркало минувшего. Однако же, нет-нет, да мелькнет в словесах Михаила Евграфовича что-то до боли знакомое. И ловишь себя на мысли, что стойкий чиновничий типаж не вымер, как мамонт, а сохранился до нынешних времен. Одежды другие, костюмы и прически иные, но – то же плутовство в глазах, рука так же привычно тянется за взяткой…
Иные современные правители походят на обитателя города Глупова, но важничают, надувают щеки, издают реляцию за реляцией. Изумляться не приходится, ибо привычно-с. В точности по Салтыкову-Щедрину: «Страшно, когда человек говорит и не знаешь, зачем он говорит, что говорит и кончит ли когда-нибудь».
Некоторые герои Салтыкова-Щедрина узнавали себя в его творениях. Одни негодовали, когда обжигались, наткнувшись на остроту его иронии, другие делали вид, что ничуть не обижены. Но были и делавшие вид, что они тут вовсе ни при чем.
«В одном из своих очерков М.Е. вывел тип государственного деятеля, который не столько радел о деле, как заботился о том, чтобы все думали, что он делает дело, – вспоминал писатель Николай Успенский. – Окна кабинета этого деятеля выходили на улицу, по которой то и дело ездили всевозможные чины различных ведомств. Для того чтобы проезжающие думали, что он все ночи напролет занимается делами, деятель никогда не тушил по ночам в своем кабинете лампы, хотя сам в это время даже мысленно не присутствовал за письменным столом.
Одно из высокопоставленных в служебной иерархии лиц узнало себя в этом очерке. Случай вскоре свел их с Щедриным с глазу на глаз.
– А, Михаил Евграфович! – обратилось к Щедрину лицо, – очень рад вас видеть! Читал, батенька, читал ваш рассказец! Подали вы меня под красивым соусом! Ну, а теперь под каким еще соусом намереваетесь вы меня подать?
– Ах, ваше сиятельство! – отвечал Щедрин. – Вы и без всякого соуса слишком хороши...»
Боялись острого пера писателя многие, даже те, кого он обрисовывать и не собирался. Однажды к нему явился некий врач и с порога стал негодовать, зачем он хочет его вывести в своем рассказе. Хозяин удивился и сказал, что у него и в мыслях такого не было, тем более, что он первый раз видит пришельца.
Гость рассказал, что бросил женщину, с которой делил жилище, и та пригрозила ему пожаловаться писателю, с которым будто была знакома. И добавила, что он «разделает коварного изменника».
Бедный врач до того перепугался, что прибежал оправдываться перед Щедриным и умолял не губить его. Разумеется, Михаил Евграфович успокоил пришельца, и эскулап ушел, облегченно вздохнув.
Салтыков-Щедрин хоть и ругал российские нравы, но саму родину почитал: «Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России».
Писателей-соотечественников, живущих за границей, не жаловал, в том числе Тургенева. Ценил Ивана Сергеевича за литературный дар, но не упускал случая съязвить в его адрес. И не просто, а хлестко: «Типичный литературный барин и умелый литературный болтунище».
Салтыков-Щедрин за словом в карман не лез, коллег огорошивал суровыми, а порой и грубыми словами. Действовал согласно своим же принципам: «В критике необходимо предельное обнаружение сути резким словом, без никаких смягчений вежливости».
Салтыков-Щедрин любил Некрасова как поэта, но не одобрял его «комильфотность», «барственность», страсть к картам. А вот над Фетом откровенно насмехался, зачислив его в число второстепенных русских поэтов, отдав ему в той сомнительной когорте одно из видных мест. Писал: «Большая половина его стихотворений дышит самою искреннею свежестью, а романсы его распевает чуть ли не вся Россия, благодаря услужливым композиторам, которые, впрочем, всегда выбирали пьески наименее удавшиеся...»
Даже создателя «Войны и мира» насупленный Михаил Евграфович не щадил: «Толстой говорит о вселюбии, а у самого 30 тысяч рублей доходу, живет для показу в каморке и шьет себе сапоги, а в передней – лакей в белом галстуке, это, дескать, не я, а жена…»
Салтыков-Щедрин всю жизнь трудился, не покладая рук: не только сочинял, но и тянул на себе, как бурлак, журнал «Отечественные записки». В 70-е годы XIX века цензура неизменно называла это издание и журнал «Дело» наиболее «вредным», демократическим изданием. Цензоры не давали спуска салтыковскому журналу, но и редактор порой показывал зубы.
Но все же проиграл радетелям государственной нравственности: в 1884 году «Отечественные записки» закрыли. Писатель был страшно удручен…
Язык писателя не только своеобразен, саркастичен и остроумен, но и блещет новизной. Он «поселил» в русском языке новые слова – такие, как «благоглупость», «белибердоносец», «головотяп». Среди неологизмов Салтыкова-Щедрина – «злопыхательство», «мягкотелость», «пенкосниматель». Эти и другие слова не заросли мхом и бурьяном забвения, ходят между людьми, попадают в тексты, словом, работают.
Закончив «Пошехонскую старину», Михаил Евграфович был очень слаб, его измучили недуги, к тому же надо было хлопотать об издании своего собрания сочинений. И все же он нашел в себе силы приступить к новому произведению под названием «Забытые слова». «Были, знаете, слова, – говорил писатель незадолго до смерти, – ну, совесть, отечество, человечество... другие там еще... А теперь потрудитесь-ка их поискать! Надо же напомнить...»
По свидетельству издателя Лонгина Пантелеева, «Забытые слова» «были совсем готовы, то есть, обдуманы, оставалось только написать». Однако смерть остановила начатую работу на первой же странице. Та страница стала последней для Салтыкова-Щедрина.
…При жизни его не только хвалили, но и поругивали. К примеру, с желчью писал о Салтыкове-Щедрине писатель Дмитрий Писарев: «…его произведения в высшей степени безвредны, для чтения приятны и с гигиенической точки зрения даже полезны, потому что смех помогает пищеварению, тем более что к смеху г. Щедрина, заразительно действующему на читателя, вовсе не примешиваются те грустные и серьезные ноты, которые слышатся постоянно в смехе Диккенса, Теккерея, Гейне, Берне, Гоголя и вообще всех... действительно замечательных юмористов…»
А вот критик Александр Скабичевский, оказался не только зорче многих, но и стал провидцем: «…в лице г. Щедрина мы имеем сатирика, который, наверное, будет, со временем, беспристрастными судьями-потомками поставлен не только на одну высоту с Гоголем, но во многих отношениях выше его…»
Но бывало, что сначала Салтыкова-Щедрина не жаловали, а потом мнение о нем меняли. Такая метаморфоза произошла с философом Василием Розановым. Поначалу в своем мемуарно-размышлительном сочинении «Уединенное» он писал, что сатирик, «как «матерой волк» он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу». Там же называл писателя «ругающимся вице-губернатором».
И литературный дар Салтыкова-Щедрина философ оценивал не слишком высоко. Он считал, что основные его читатели – чиновники. Описывая картину Ильи Репина «17-е октября», посвященную народному ликованию по случаю выхода царского манифеста 1905 года, философ отмечал, что один из персонажей полотна, «чиновник в форме», «громко поющий песню «о ниспровержении правительства», «начитался Щедрина».
Почему философ не жаловал писателя, объяснил известный литературный критик Павел Басинский: «Конечно, у Розанова были и свои «политические» причины не любить Щедрина. Он сотрудничал с консервативной газетой «Новое время», а Щедрин вместе с Некрасовым возглавлял либеральный журнал «Отечественные записки». Но главное не «политика».
За Щедриным утвердилась слава писателя и публициста, который в России видит одно непроходимое болото, дремучий лес, из которых русским никогда не выбраться в силу не только специфики русской власти, но и национального характера ее народа. И сегодня Щедрин является кладезем крылатых фраз для людей, которые понимают Россию именно так».
Однако на склоне жизни Розанов, словно очнувшись от сна, писал: «Целую жизнь я отрицал тебя в каком-то ужасе, но ты предстал мне теперь в своей полной истине. Щедрин, беру тебя и благославляю. Проклятая Россия, благословенная Россия».
…Тело Салтыкова-Щедрина давным-давно при огромном числе провожающих было предано земле в петербургском некрополе.
Но продолжает жить его бунтарский дух, актуальны изречения, ибо они не устарели, а по-прежнему уместны для характеристики ситуации и в современной России. Взять хотя бы это: «Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена – переходные.
Или такое: «Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления».
Подобное происходит едва ли не каждый божий день. Читаешь свежие новости, а сквозь забор букв рисуется насмешливый облик Михаила Евграфовича, много лет назад изрекшего: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?»
Так было, так, увы, и есть. Провидец, однако, был господин Салтыков-Щедрин отменный.
Независимый некоммерческий Форум владельцев недвижимости в Египте защита прав собственников. Фото видео чат с соседями по Египту новости недвижимости акулы Красного моря происшествия АРЕ. Поможем купить квартиру продать сдать снять недвижимость в Египте оформить меблировать! Telegram +2OI2223б25I8 Viber Whatsapp Алексей SLON
- SLON
- giant2010(sobaka)ya.ru
- Сообщения: 28293
- Зарегистрирован: 16 ноя 2010, 14:35
- Репутация: 6294
- Откуда: Хургада-Москва-Хургада
- Контактная информация:
Re: Книги
«Вокруг Булгакова»: 130 лет назад в Киеве родился любимый драматург Сталина
bezuhoff
В этот день, в 1891 году, в семье преподавателя Киевской Духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова, родился первый сын, названный Михаилом. Именно он всемирно прославил фамилию, которую носили многие известные и популярные люди, как, например, философ о. Сергей Булгаков.
Биографии людей искусства — всегда трудный жанр. Как установить, какие именно жизненные обстоятельства подвигли автора на написание той или иной картины, особенно если между обстоятельствами и реализацией идеи прошло несколько лет, а то и десятилетий?
У Михаила Булгакова всё просто — почти каждое его произведение, включая фельетоны, автобиографично. Потому человек, прочитавший основные произведения этого писателя, довольно хорошо представляет себе его жизненный путь. Правда, описано далеко не всё, потому многое можно узнать только из специальной литературы.
Киев
Семья Афанасия Ивановича была большой — вслед за первенцем последовали ещё шесть детей. Жильё они меняли часто — родился Михаил на Подоле, затем семья сменила несколько квартир в Верхнем городе (на Кудрявской, в Бехтеревском переулке), на Подоле и только в 1906 году осели в доме №13 по Андреевскому спуску — знаменитом «доме Турбиных».
Благодаря высокому положению отца, Михаил получил возможность учиться в Первой киевской гимназии (сейчас — «жёлтый» корпус университета) на углу Университетского бульвара (сейчас — часть бульвара Шевченко) и Владимирской улицы. В первой (с 1911 года — Императорской Александровской) гимназии учились многие известные люди, в частности — нарком просвещения Анатолий Луначарский (его слово было значимым для разрешений или запретов произведений Булгакова).
Ученические времена в произведениях самого Булгакова практически не отражены, но, к счастью, они отлично описаны в «Повести о жизни» другого классика — Константина Паустовского.
Любовь Евгеньевна Белозерская, вторая жена Булгакова, рассказывала, что как-то Константин Георгиевич зашёл в гости, и они долго вспоминали школьные годы. Когда гость ушёл, Булгаков недоумённо спросил жену — о ком же это Паустовский рассказывал? Тот был совершенно уверен, что Миша Булгаков выделялся из числа соучеников ещё тогда…
В 1907 году скончался отец будущего писателя. К счастью, на положении семьи это почти не отразилось — объем материальной помощи семье оказался даже больше, чем зарплата кормильца и государство продолжало оплачивать аренду квартиры (в те времена госслужащие сами жильё не оплачивали).
Творческие наклонности Михаила Афанасьевича проявились ещё в детстве. Свой первый рассказ «Похождения Светлана» он написал в семилетнем возрасте, на булгаковской даче в Буче существовал домашний театр, в котором Михаил бывал и режиссёром, и актёром, и драматургом. Он даже хотел стать оперным певцом, но, к счастью, не прошёл собеседование (вспомните Шервинского из «Белой гвардии»).
Дом-музей М.Булгакова в Киеве
Дальше была учёба на медицинском факультете Киевского университета, который он окончил в 1916 году. Выбор этой специализации был связан с родными дядями: братья Варвары Михайловны — Михаил и Николай, были врачами в Москве. Николай Михайлович и его дом на Пречистенке позже появились на страницах «Собачьего сердца».
Правда, из университета он чуть не вылетел из-за бурного романа с Татьяной Лаппа, который закончился браком.
Увы, в университете св. Владимира не нашлось такого талантливого мемуариста как Паустовский, и о студенческих годах Булгакова мы знаем и того меньше.
Черновцы-Никольское-Вязьма
В «Записках юного врача» есть эпизод, когда молодой врач образцово проводит операцию и получает заслуженный комплимент: «- Вы, доктор, вероятно, много делали ампутаций?— вдруг спросила Анна Николаевна. — Очень, очень хорошо…». У героя же рассказа это операция была первой самостоятельной… Так вот, это случай — не биографический.
В 1916 году Булгакова в армию не взяли, но дали возможность поработать в «Красном кресте» — он был хирургом в военных госпиталях Черновцов и Каменца-Подольского. По воспоминаниям Татьяны Лаппа, доктор Булгаков провёл десятки операций, в том числе — ампутаций.
И, вполне вероятно, встречался там будущий писатель с «первой шашкой империи» — генералом Фёдором Келлером, последним защитником гетманского Киева, выведенного в «Белой гвардии» под именем полковника Най-Турса.
© 24smi.org Михаил Булгаков и Татьяна Лаппа
После этой практики Булгакова отправили в глубокий тыл — село Никольское (сейчас не существует, само место — в нынешней Смоленской области), а потом — в Вязьму. Тогда существовала практика, отправлять опытных врачей на фронт, а их заменять молодыми дарованиями.
Надо сказать, что жителям Никольского изрядно повезло — по отзывам всех людей, знавших Булгакова в то время, он был превосходным врачом. В официальном документе земской управы значится, что в период с 29 сентября 1916 года по 18 сентября 1917 года Михаил Афанасьевич принял 15 361 (!) амбулаторного больного, а на стационарном лечении пользовал 211 человек. Поверить в это трудно…
Жизнь в Никольском и Вязьме отражена в «Записках юного врача» и «Морфии». Да, именно там Булгаков стал наркоманом, снимая болевой синдром после инъекции противодифтерийного препарата. В начале 1918 года он, ценой сильнейшего напряжения воли и при помощи жены Татьяны смог избавиться от зависимости, но детей после этого заводить боялся…
Дни Булгаковых
Весной 1918 года Булгаков вернулся в Киев и открыл практику частного врача-венеролога. И именно на это период пришлась та самая череда переворотов, которую он описал так: «по счету киевлян у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил».
На закате правления гетмана он вступил в качестве врача в одну из офицерских дружин. Действительно поехал на сборный пункт, но вскоре вернулся — дружину распустили… История с ранением Алексея Турбина биографична только отчасти.
Затем он был мобилизован в петлюровскую армию, но при отступлении её из Киева дезертировал. Этот эпизод отражён и в «Белой гвардии», и в «Необыкновенных приключениях доктора».
Если верить «Дням Турбиных», то жители дома на Андреевском спуске видели в большевиках чуть ли не освободителей. Может и так, но пока Киев был под властью красных, Булгаков прятался в Буче.
После взятия Киева войсками Антона Деникина Булгаков пошёл служить врачом в белую армию, и был отправлен на Кавказ.
Владикавказ
Кавказский период чрезвычайно важен с точки зрения становления Булгакова-писателя и очень мало изучен, не смотря на то, что описан им самим в ряде произведений.
В составе белой армии он служил врачом и даже был ранен (контужен в руку) в одном из боёв с восставшими горцами. Именно в то время он начал печататься в газетах. Сотрудничал ли он с «освагом» («Осведомительное агентство» — отдел пропаганды белой армии) точно неизвестно. Сам он это отрицал, но оно и понятно.
К моменту ухода белых из Владикавказа он заболел возвратным тифом, и вывезти его из города не представлялось возможным — врачи были уверены, что транспортировки больной не переживёт.
История спасения Булгакова в условиях массовых арестов бывших офицеров темна. Профессор РГГУ Ольга Этингоф считает, что Булгаков и известный литератор с дореволюционным стажем Юрий Слёзкин были арестованы ЧК и спасены благодаря вмешательству её деда — старого большевика Бориса Этингофа, который устроил их на работу в подотдел искусств. Доказательная база исследования выглядит не слишком убедительно, но Булгаков до конца жизни сохранял чувство глубокой благодарности Этингофу…
Именно в подотделе искусств Булгаков занялся драматургией, написал и поставил на сцене Первого социалистического театра несколько пьес, некоторые из которых были отправлены в Москву — на конкурс.
И — удивительное совпадение. 21 октября 1920 года во Владикавказ, на заседание Кавказского бюро РКП(б), приехал Иосиф Сталин. Заседание было назначено на 28-е, но Сталин хотел ознакомиться с ситуацией (там имел место конфликт между облисполкомом и особым отделом Х армии).
В этот же день, вероятно — в честь приезда высокого гостя, в первом советском театре шло премьерное представление пьесы М.А. Булгакова «Братья Турбины» (не путать с «Днями Турбиных» — это совсем другое произведение, построенное на другом историческом материале). Остальное не возбраняется додумать самим…
Москва
В конце сентября 1921 года Булгаков окончательно переселяется в Москву. Он отказывается от врачебного прошлого (даже скрывает наличие медицинского опыта) и занимается только литературным трудом.
С огромным трудом, переходя с места на место, он пишет, пишет, и пишет, совершенствуя свой литературный стиль. В одной только газете «Гудок» в течение 1922-26 годов вышло свыше 120 репортажей, очерков и фельетонов Булгакова.
Кстати, газета «Гудок», размещавшаяся в здании Воспитательного дома на Москворецкой набережной, оказался настоящим питомником литературных талантов, в том числе — приехавших с территории Советской Украины. Тут работали Валентин Катаев, Илья Ильф, Евгений Петров, Константин Паустовский, Юрий Олеша, Лев Славин, Михаил Зощенко и многие другие.
Булгаков не останавливался на малых формах. Из под его пера выходят повести «Похождения Чичикова», «Дьволиада», «Записки на манжетах», «Багровый остров»… Большую часть этих произведений удаётся пристроить в печать (кроме «Собачьего сердца» — читавшие его партийные функционеры давали высокую оценку, но впервые повесть была издана только в 1968 году в Германии и Великобритании).
Впрочем, главным произведением этого периода осталась «Белая гвардия». Часть романа была опубликована в журнале «Россия», после чего к Булгакову обратился МХАТ, которому отчаянно нужна была современная пьеса. У Михаила Афанасьевича был не только роман, но и набросок пьесы, которую он начал писать для себя…
Процесс доработки постановки пьесы был блестяще описан самим Булгаковым в «Театральном романе». Надо только помнить, что в этом произведении описана работа не только над «Днями Турбиных», но так же (и даже в большей мере) над «Кабалой святош» и «Последними днями». Да и сам «роман» был, скорее всего, не предназначен для широкой печати — это была записка об атмосфере и характере работы МХАТа, предназначенная для людей, понимающих, о чём идёт речь.
5 октября 1926 года пьеса была поставлена на сцене МХАТа и стала сенсаций — на протяжении длительного времени «Дни Турбиных» были самым востребованным спектаклем театра, собиравшем огромные кассы.
На фоне пришедшей литературной славы Булгаков серьёзно сменил стиль жизни — не только приоделся, но также съехал с «нехорошей квартиры» на Большой Садовой, развёлся с Татьяной Лаппа и женился на Любови Белозерской.
Впрочем, период благоденствия был не особенно долгим.
К 1930 году произведения Булгакова перестали печатать. Были запрещены к постановке «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара. 28 марта 1930 года он написал письмо Правительству СССР, с просьбой определить его судьбу — дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать.
Сталин
18 апреля 1930 года в квартире Булгакова на Большой Пироговской раздался телефонный звонок. Звонил Сталин.
До последнего времени считалось, что Сталин и Булгаков никогда лично не встречались. Это не совсем так. Даже если исключить удивительное совпадение 1920 года, Сталин был большим любителем «Дней Турбиных», смотрел спектакль не менее 15-ти раз (вообще это число подвергается сомнениям, статистики никто не вёл), а раз уж автора вызывали на сцену, то Сталин его видел. Но говорили они, документально, только один раз.
Во время телефонного разговора Сталин предложил подать заявление во МХАТ, на пост режиссёра. Булгаков подал. И его, разумеется, взяли.
Булгакова считают «любимым драматургом Сталина».
Объективные основания для этого есть. Тут, обычно, приводят в пример ситуацию с «Днями Турбиных», а также то, что Булгакова, не скрывавшего своих не вполне советский настроений (тут нужна ремарка — Булгаков не был сторонником коммунистов, но его нельзя назвать противником Советской власти — его устраивала любая прочная государственная власть) не коснулись репрессии, под которые попали многие из его друзей и знакомых.
Однако, есть достаточно свидетельств того, что Сталин относился к «любимому драматургу» не так уж терпимо. Во всяком случае, большинство его пьес шли плохо, да и та же «Белая гвардия» в полном объеме при его жизни издана не была. Это не говоря о вхождении в высшую литературную элиту СССР. Для этого надо было прочно встать на партийную позицию, а Булгаков лишь мимикрировал — даже когда писал вполне большевистские либретто «Чёрное море» и пьесу «Батум».
В общем, Сталин относился к нему, как и к другим литераторам, потребительски — брал то, что считал нужным, давал то, что считал возможным. Опять же — в соответствии с заслугами. Булгаков, в отличие от, например, Катаева, по его мнению, не заслужил квартиру в новеньком доме литераторов в Лаврушинском переулке, и он её не получил (хотя просил).
Впрочем, осуждать Сталина тут не за что. Он ведь не только литературой занимался. Спасибо за то, что сохранил для нас Булгакова…
А что до цензуры… Под цензурой советские писатели подымались до нобелевских высот, как Шолохов. Без цензуры мы видим картину совершенно удручающую. Трудно избавиться от впечатления, что связь тут есть и она вовсе не в пользу свободы творчества.
Последние годы
В 1930-36 годах Булгаков работал во МХАТе. Отношения с руководством театра складывались тяжело, да и как им быть лёгкими, если «Аристарх Платонович не разговаривает с Иваном Васильевичем с тысяча восемьсот восемьдесят пятого года»?
В «Театральном романе» имелись в виду бессменные руководители МХАТа — легендарные Владимир Иванович Немирович-Данченко и Константин Сергеевич Станиславский. Сложные отношения между двумя директорами становились даже предметом разбирательства ЦК ВКП(б).
Сам Булгаков ценил Станиславского и как режиссёра, и как актёра, хотя не понимал его систему. В результате, Станиславский, после пяти (!) лет репетиций «запорол» «Мольера». Сняли его, правда, по идеологическим соображениям, но работа над спектаклем очень плохо отразилась на моральном (да и на физическом) состоянии труппы и драматурга.
Немировича-Данченко Булгаков, напротив, не любил, а именно он поставил на сцене его пьесу «Последние дни» («Александр Пушкин») в 1943 году. Это была его последняя работа на сцене…
Кстати, в «Театральном романе» говорится, что «у таких людей, как Аристарх Платонович, лет не существует». И это действительно так — Немирович-Данченко был знаком с… Дантесом!
© РИА Новости, РИА Новости / Народные артисты СССР и театральные деятели (слева направо) Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко. 1928 год
Так или иначе, но после снятия «Мольера» Булгаков перешёл в Большой театр, где работал либреттистом. Там обстановка была значительно здоровее, не было интриг. Зато руководство театра, в первую очередь — Самуил Самосуд, отнюдь не было склонно считаться с политико-идеологическими предпочтениями автора. В результате, Булгаков делал не то, что ему хотелось, а то, что было нужно. Ну и, понятно, страдал.
Впрочем, надо понять правильно — Булгаков не был рыцарем в сверкающих доспехах. Он понимал правила игры и шёл навстречу пожеланиям цензуры. Писал, иногда, и совершенно верноподданические произведения. В том же «Батуме» не первое десятилетие ищут тщательно замаскированную идеологическую диверсию, которая спровоцировала запрет пьесы. А никакой диверсии не было — просто культ забронзовел и образ молодого Сталина на сцене был не к месту…
Именно в эти годы Булгаков сосредотачивается на написании своего «закатного романа» «Мастер и Маргарита», который, впрочем, так и не был закончен (достаточно вспомнить, что во всех печатных вариантах главные герои московской части романа умирают дважды, чего, конечно, быть никак не могло — даже в ведомстве Воланда).
Кстати, его верным помощником в это время была его третья жена — Елена Сергеевна Шиловская (в девичестве — Нюренберг), которую он в 1932 году отбил у высокопоставленного военного (генерал Евгений Шиловский вторым браком женился на дочери писателя Алексея Толстого, но до конца жизни считал нужным обеспечивать свою бывшую жену).
О великом произведении, которое сделало имя Булгакова всемирно известным, можно говорить часами. Мы отметим только два факта, один из них — малозаметный, а второй — малоизвестный.
1. Во всём тексте романа «мастер» — с маленькой буквы. Это не имя. И, более того, это даже не творческая личность — мастер просто транслирует рассказ Воланда. Так что, когда Булгакова называют Мастером, это, в контексте его романа, оскорбительно…
2. Все произведения Булгакова — автобиографичны. И автобиография выскакивает в самых удивительных местах. Помните эпизод, в котором Воланд говорит литераторам — «я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать»? Так вот, этот момент автобиографичен. Булгаков всё это видел. В 1918 году в Киеве была поставлена пьеса «Царь Иудейский», авторства некоего «КР». Под этим псевдонимом скрывался великий князь Константин Константинович. Пьеса была во многом новаторской, и именно на этом спектакле Булгаков видел допрос у Пилата, беседу с Каифой и вынесение приговора…
***
Михаил Афанасьевич Булгаков умер 10 марта 1940 года от наследственного гипертонического нефросклероза. Похоронен на Новодевичьем кладбище. На его могиле стоит камень, ранее бывший надгробием его любимого писателя — Николая Васильевича Гоголя.
Василий Стоякин
bezuhoff
В этот день, в 1891 году, в семье преподавателя Киевской Духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова, родился первый сын, названный Михаилом. Именно он всемирно прославил фамилию, которую носили многие известные и популярные люди, как, например, философ о. Сергей Булгаков.
Биографии людей искусства — всегда трудный жанр. Как установить, какие именно жизненные обстоятельства подвигли автора на написание той или иной картины, особенно если между обстоятельствами и реализацией идеи прошло несколько лет, а то и десятилетий?
У Михаила Булгакова всё просто — почти каждое его произведение, включая фельетоны, автобиографично. Потому человек, прочитавший основные произведения этого писателя, довольно хорошо представляет себе его жизненный путь. Правда, описано далеко не всё, потому многое можно узнать только из специальной литературы.
Киев
Семья Афанасия Ивановича была большой — вслед за первенцем последовали ещё шесть детей. Жильё они меняли часто — родился Михаил на Подоле, затем семья сменила несколько квартир в Верхнем городе (на Кудрявской, в Бехтеревском переулке), на Подоле и только в 1906 году осели в доме №13 по Андреевскому спуску — знаменитом «доме Турбиных».
Благодаря высокому положению отца, Михаил получил возможность учиться в Первой киевской гимназии (сейчас — «жёлтый» корпус университета) на углу Университетского бульвара (сейчас — часть бульвара Шевченко) и Владимирской улицы. В первой (с 1911 года — Императорской Александровской) гимназии учились многие известные люди, в частности — нарком просвещения Анатолий Луначарский (его слово было значимым для разрешений или запретов произведений Булгакова).
Ученические времена в произведениях самого Булгакова практически не отражены, но, к счастью, они отлично описаны в «Повести о жизни» другого классика — Константина Паустовского.
Любовь Евгеньевна Белозерская, вторая жена Булгакова, рассказывала, что как-то Константин Георгиевич зашёл в гости, и они долго вспоминали школьные годы. Когда гость ушёл, Булгаков недоумённо спросил жену — о ком же это Паустовский рассказывал? Тот был совершенно уверен, что Миша Булгаков выделялся из числа соучеников ещё тогда…
В 1907 году скончался отец будущего писателя. К счастью, на положении семьи это почти не отразилось — объем материальной помощи семье оказался даже больше, чем зарплата кормильца и государство продолжало оплачивать аренду квартиры (в те времена госслужащие сами жильё не оплачивали).
Творческие наклонности Михаила Афанасьевича проявились ещё в детстве. Свой первый рассказ «Похождения Светлана» он написал в семилетнем возрасте, на булгаковской даче в Буче существовал домашний театр, в котором Михаил бывал и режиссёром, и актёром, и драматургом. Он даже хотел стать оперным певцом, но, к счастью, не прошёл собеседование (вспомните Шервинского из «Белой гвардии»).
Дом-музей М.Булгакова в Киеве
Дальше была учёба на медицинском факультете Киевского университета, который он окончил в 1916 году. Выбор этой специализации был связан с родными дядями: братья Варвары Михайловны — Михаил и Николай, были врачами в Москве. Николай Михайлович и его дом на Пречистенке позже появились на страницах «Собачьего сердца».
Правда, из университета он чуть не вылетел из-за бурного романа с Татьяной Лаппа, который закончился браком.
Увы, в университете св. Владимира не нашлось такого талантливого мемуариста как Паустовский, и о студенческих годах Булгакова мы знаем и того меньше.
Черновцы-Никольское-Вязьма
В «Записках юного врача» есть эпизод, когда молодой врач образцово проводит операцию и получает заслуженный комплимент: «- Вы, доктор, вероятно, много делали ампутаций?— вдруг спросила Анна Николаевна. — Очень, очень хорошо…». У героя же рассказа это операция была первой самостоятельной… Так вот, это случай — не биографический.
В 1916 году Булгакова в армию не взяли, но дали возможность поработать в «Красном кресте» — он был хирургом в военных госпиталях Черновцов и Каменца-Подольского. По воспоминаниям Татьяны Лаппа, доктор Булгаков провёл десятки операций, в том числе — ампутаций.
И, вполне вероятно, встречался там будущий писатель с «первой шашкой империи» — генералом Фёдором Келлером, последним защитником гетманского Киева, выведенного в «Белой гвардии» под именем полковника Най-Турса.
© 24smi.org Михаил Булгаков и Татьяна Лаппа
После этой практики Булгакова отправили в глубокий тыл — село Никольское (сейчас не существует, само место — в нынешней Смоленской области), а потом — в Вязьму. Тогда существовала практика, отправлять опытных врачей на фронт, а их заменять молодыми дарованиями.
Надо сказать, что жителям Никольского изрядно повезло — по отзывам всех людей, знавших Булгакова в то время, он был превосходным врачом. В официальном документе земской управы значится, что в период с 29 сентября 1916 года по 18 сентября 1917 года Михаил Афанасьевич принял 15 361 (!) амбулаторного больного, а на стационарном лечении пользовал 211 человек. Поверить в это трудно…
Жизнь в Никольском и Вязьме отражена в «Записках юного врача» и «Морфии». Да, именно там Булгаков стал наркоманом, снимая болевой синдром после инъекции противодифтерийного препарата. В начале 1918 года он, ценой сильнейшего напряжения воли и при помощи жены Татьяны смог избавиться от зависимости, но детей после этого заводить боялся…
Дни Булгаковых
Весной 1918 года Булгаков вернулся в Киев и открыл практику частного врача-венеролога. И именно на это период пришлась та самая череда переворотов, которую он описал так: «по счету киевлян у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил».
На закате правления гетмана он вступил в качестве врача в одну из офицерских дружин. Действительно поехал на сборный пункт, но вскоре вернулся — дружину распустили… История с ранением Алексея Турбина биографична только отчасти.
Затем он был мобилизован в петлюровскую армию, но при отступлении её из Киева дезертировал. Этот эпизод отражён и в «Белой гвардии», и в «Необыкновенных приключениях доктора».
Если верить «Дням Турбиных», то жители дома на Андреевском спуске видели в большевиках чуть ли не освободителей. Может и так, но пока Киев был под властью красных, Булгаков прятался в Буче.
После взятия Киева войсками Антона Деникина Булгаков пошёл служить врачом в белую армию, и был отправлен на Кавказ.
Владикавказ
Кавказский период чрезвычайно важен с точки зрения становления Булгакова-писателя и очень мало изучен, не смотря на то, что описан им самим в ряде произведений.
В составе белой армии он служил врачом и даже был ранен (контужен в руку) в одном из боёв с восставшими горцами. Именно в то время он начал печататься в газетах. Сотрудничал ли он с «освагом» («Осведомительное агентство» — отдел пропаганды белой армии) точно неизвестно. Сам он это отрицал, но оно и понятно.
К моменту ухода белых из Владикавказа он заболел возвратным тифом, и вывезти его из города не представлялось возможным — врачи были уверены, что транспортировки больной не переживёт.
История спасения Булгакова в условиях массовых арестов бывших офицеров темна. Профессор РГГУ Ольга Этингоф считает, что Булгаков и известный литератор с дореволюционным стажем Юрий Слёзкин были арестованы ЧК и спасены благодаря вмешательству её деда — старого большевика Бориса Этингофа, который устроил их на работу в подотдел искусств. Доказательная база исследования выглядит не слишком убедительно, но Булгаков до конца жизни сохранял чувство глубокой благодарности Этингофу…
Именно в подотделе искусств Булгаков занялся драматургией, написал и поставил на сцене Первого социалистического театра несколько пьес, некоторые из которых были отправлены в Москву — на конкурс.
И — удивительное совпадение. 21 октября 1920 года во Владикавказ, на заседание Кавказского бюро РКП(б), приехал Иосиф Сталин. Заседание было назначено на 28-е, но Сталин хотел ознакомиться с ситуацией (там имел место конфликт между облисполкомом и особым отделом Х армии).
В этот же день, вероятно — в честь приезда высокого гостя, в первом советском театре шло премьерное представление пьесы М.А. Булгакова «Братья Турбины» (не путать с «Днями Турбиных» — это совсем другое произведение, построенное на другом историческом материале). Остальное не возбраняется додумать самим…
Москва
В конце сентября 1921 года Булгаков окончательно переселяется в Москву. Он отказывается от врачебного прошлого (даже скрывает наличие медицинского опыта) и занимается только литературным трудом.
С огромным трудом, переходя с места на место, он пишет, пишет, и пишет, совершенствуя свой литературный стиль. В одной только газете «Гудок» в течение 1922-26 годов вышло свыше 120 репортажей, очерков и фельетонов Булгакова.
Кстати, газета «Гудок», размещавшаяся в здании Воспитательного дома на Москворецкой набережной, оказался настоящим питомником литературных талантов, в том числе — приехавших с территории Советской Украины. Тут работали Валентин Катаев, Илья Ильф, Евгений Петров, Константин Паустовский, Юрий Олеша, Лев Славин, Михаил Зощенко и многие другие.
Булгаков не останавливался на малых формах. Из под его пера выходят повести «Похождения Чичикова», «Дьволиада», «Записки на манжетах», «Багровый остров»… Большую часть этих произведений удаётся пристроить в печать (кроме «Собачьего сердца» — читавшие его партийные функционеры давали высокую оценку, но впервые повесть была издана только в 1968 году в Германии и Великобритании).
Впрочем, главным произведением этого периода осталась «Белая гвардия». Часть романа была опубликована в журнале «Россия», после чего к Булгакову обратился МХАТ, которому отчаянно нужна была современная пьеса. У Михаила Афанасьевича был не только роман, но и набросок пьесы, которую он начал писать для себя…
Процесс доработки постановки пьесы был блестяще описан самим Булгаковым в «Театральном романе». Надо только помнить, что в этом произведении описана работа не только над «Днями Турбиных», но так же (и даже в большей мере) над «Кабалой святош» и «Последними днями». Да и сам «роман» был, скорее всего, не предназначен для широкой печати — это была записка об атмосфере и характере работы МХАТа, предназначенная для людей, понимающих, о чём идёт речь.
5 октября 1926 года пьеса была поставлена на сцене МХАТа и стала сенсаций — на протяжении длительного времени «Дни Турбиных» были самым востребованным спектаклем театра, собиравшем огромные кассы.
На фоне пришедшей литературной славы Булгаков серьёзно сменил стиль жизни — не только приоделся, но также съехал с «нехорошей квартиры» на Большой Садовой, развёлся с Татьяной Лаппа и женился на Любови Белозерской.
Впрочем, период благоденствия был не особенно долгим.
К 1930 году произведения Булгакова перестали печатать. Были запрещены к постановке «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара. 28 марта 1930 года он написал письмо Правительству СССР, с просьбой определить его судьбу — дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать.
Сталин
18 апреля 1930 года в квартире Булгакова на Большой Пироговской раздался телефонный звонок. Звонил Сталин.
До последнего времени считалось, что Сталин и Булгаков никогда лично не встречались. Это не совсем так. Даже если исключить удивительное совпадение 1920 года, Сталин был большим любителем «Дней Турбиных», смотрел спектакль не менее 15-ти раз (вообще это число подвергается сомнениям, статистики никто не вёл), а раз уж автора вызывали на сцену, то Сталин его видел. Но говорили они, документально, только один раз.
Во время телефонного разговора Сталин предложил подать заявление во МХАТ, на пост режиссёра. Булгаков подал. И его, разумеется, взяли.
Булгакова считают «любимым драматургом Сталина».
Объективные основания для этого есть. Тут, обычно, приводят в пример ситуацию с «Днями Турбиных», а также то, что Булгакова, не скрывавшего своих не вполне советский настроений (тут нужна ремарка — Булгаков не был сторонником коммунистов, но его нельзя назвать противником Советской власти — его устраивала любая прочная государственная власть) не коснулись репрессии, под которые попали многие из его друзей и знакомых.
Однако, есть достаточно свидетельств того, что Сталин относился к «любимому драматургу» не так уж терпимо. Во всяком случае, большинство его пьес шли плохо, да и та же «Белая гвардия» в полном объеме при его жизни издана не была. Это не говоря о вхождении в высшую литературную элиту СССР. Для этого надо было прочно встать на партийную позицию, а Булгаков лишь мимикрировал — даже когда писал вполне большевистские либретто «Чёрное море» и пьесу «Батум».
В общем, Сталин относился к нему, как и к другим литераторам, потребительски — брал то, что считал нужным, давал то, что считал возможным. Опять же — в соответствии с заслугами. Булгаков, в отличие от, например, Катаева, по его мнению, не заслужил квартиру в новеньком доме литераторов в Лаврушинском переулке, и он её не получил (хотя просил).
Впрочем, осуждать Сталина тут не за что. Он ведь не только литературой занимался. Спасибо за то, что сохранил для нас Булгакова…
А что до цензуры… Под цензурой советские писатели подымались до нобелевских высот, как Шолохов. Без цензуры мы видим картину совершенно удручающую. Трудно избавиться от впечатления, что связь тут есть и она вовсе не в пользу свободы творчества.
Последние годы
В 1930-36 годах Булгаков работал во МХАТе. Отношения с руководством театра складывались тяжело, да и как им быть лёгкими, если «Аристарх Платонович не разговаривает с Иваном Васильевичем с тысяча восемьсот восемьдесят пятого года»?
В «Театральном романе» имелись в виду бессменные руководители МХАТа — легендарные Владимир Иванович Немирович-Данченко и Константин Сергеевич Станиславский. Сложные отношения между двумя директорами становились даже предметом разбирательства ЦК ВКП(б).
Сам Булгаков ценил Станиславского и как режиссёра, и как актёра, хотя не понимал его систему. В результате, Станиславский, после пяти (!) лет репетиций «запорол» «Мольера». Сняли его, правда, по идеологическим соображениям, но работа над спектаклем очень плохо отразилась на моральном (да и на физическом) состоянии труппы и драматурга.
Немировича-Данченко Булгаков, напротив, не любил, а именно он поставил на сцене его пьесу «Последние дни» («Александр Пушкин») в 1943 году. Это была его последняя работа на сцене…
Кстати, в «Театральном романе» говорится, что «у таких людей, как Аристарх Платонович, лет не существует». И это действительно так — Немирович-Данченко был знаком с… Дантесом!
© РИА Новости, РИА Новости / Народные артисты СССР и театральные деятели (слева направо) Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко. 1928 год
Так или иначе, но после снятия «Мольера» Булгаков перешёл в Большой театр, где работал либреттистом. Там обстановка была значительно здоровее, не было интриг. Зато руководство театра, в первую очередь — Самуил Самосуд, отнюдь не было склонно считаться с политико-идеологическими предпочтениями автора. В результате, Булгаков делал не то, что ему хотелось, а то, что было нужно. Ну и, понятно, страдал.
Впрочем, надо понять правильно — Булгаков не был рыцарем в сверкающих доспехах. Он понимал правила игры и шёл навстречу пожеланиям цензуры. Писал, иногда, и совершенно верноподданические произведения. В том же «Батуме» не первое десятилетие ищут тщательно замаскированную идеологическую диверсию, которая спровоцировала запрет пьесы. А никакой диверсии не было — просто культ забронзовел и образ молодого Сталина на сцене был не к месту…
Именно в эти годы Булгаков сосредотачивается на написании своего «закатного романа» «Мастер и Маргарита», который, впрочем, так и не был закончен (достаточно вспомнить, что во всех печатных вариантах главные герои московской части романа умирают дважды, чего, конечно, быть никак не могло — даже в ведомстве Воланда).
Кстати, его верным помощником в это время была его третья жена — Елена Сергеевна Шиловская (в девичестве — Нюренберг), которую он в 1932 году отбил у высокопоставленного военного (генерал Евгений Шиловский вторым браком женился на дочери писателя Алексея Толстого, но до конца жизни считал нужным обеспечивать свою бывшую жену).
О великом произведении, которое сделало имя Булгакова всемирно известным, можно говорить часами. Мы отметим только два факта, один из них — малозаметный, а второй — малоизвестный.
1. Во всём тексте романа «мастер» — с маленькой буквы. Это не имя. И, более того, это даже не творческая личность — мастер просто транслирует рассказ Воланда. Так что, когда Булгакова называют Мастером, это, в контексте его романа, оскорбительно…
2. Все произведения Булгакова — автобиографичны. И автобиография выскакивает в самых удивительных местах. Помните эпизод, в котором Воланд говорит литераторам — «я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать»? Так вот, этот момент автобиографичен. Булгаков всё это видел. В 1918 году в Киеве была поставлена пьеса «Царь Иудейский», авторства некоего «КР». Под этим псевдонимом скрывался великий князь Константин Константинович. Пьеса была во многом новаторской, и именно на этом спектакле Булгаков видел допрос у Пилата, беседу с Каифой и вынесение приговора…
***
Михаил Афанасьевич Булгаков умер 10 марта 1940 года от наследственного гипертонического нефросклероза. Похоронен на Новодевичьем кладбище. На его могиле стоит камень, ранее бывший надгробием его любимого писателя — Николая Васильевича Гоголя.
Василий Стоякин
Независимый некоммерческий Форум владельцев недвижимости в Египте защита прав собственников. Фото видео чат с соседями по Египту новости недвижимости акулы Красного моря происшествия АРЕ. Поможем купить квартиру продать сдать снять недвижимость в Египте оформить меблировать! Telegram +2OI2223б25I8 Viber Whatsapp Алексей SLON
На конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 0 гостей